Невербальная коммуникация в «Преступлении и наказании»: О соотношении духа, тела и способа повествования

• Zabukovec, Urša ^[1]
  1. [1] freelance translator
• Localización: Mundo eslavo, ISSN 1579-8372, Nº. 16, 2017 (Ejemplar dedicado a: 150º aniversario de la publicación de la obra “Crimen y castigo” de Dostoievski), págs. 321-332
• Idioma: ruso
• Títulos paralelos:
  • Non-verbal Communication in "Crime and Punishment": On the Interconnection of Spirit, Body and Narration Technique
• Enlaces
  • Texto completo
• Resumen
  • English

    The article analyses the interconnection between the hero’s body and spirit, and narrative style in the novel Crime and Punishment. The analysis of non-verbal communication (NVC) seeks to demonstrate, first, that the human being in Dostoevsky’s world is a pneumosomatic whole as put forth in the writing of the eastern Church Fathers, and second, that the spiritual state of the hero harmonizes with the spaces and objects in the novel. The depiction of NVC plays a double role: it describes the spiritual characteristics of the hero and, at the same time, plays a vital role in his spiritual transformation. After the murder, Raskolnikov is submerged in a spiritual (theological) death, where the only possible communication is self-communication. An important factor protecting the hero from ultimate (self)destruction are the premonitions of the Absolute. During the novel, the author-narrator characterizes the hero’s progressive recovery of spiritual health by depicting different levels of NVC, meanwhile his metanoia is fully realizeed through »penetrated silence« and, finally, the so called »literary icon« of the epilogue. This »breaking« of the Absolute into the ficional world transforms the author-narrator into the icon-painter, and thus forces him into the self-emptying (kenosis), which results in a different style of narration. The epilogue is not polifonic nor monologic, but synergic, as borne out of the interaction of the human being and the Absolute. This »Christological mimesis« of Dostoevsky resembles the »theology of the literary icon« of the ancient Russian theologians.

  • русский

    В представленной статье исследуется соотношение в творчестве Достоевского тела, духа и способа повествования. В рамках анализа описания так называемой невербальной коммуникации (НВК) - которую мы понимаем достаточно широко -, представленной в романе «Преступление и наказание», была сделана попытка показать, во-первых, что человек в мире Достоевского является телесно-духовным единством, что соответствуют аскетической науке восточных отцов церкви; а во-вторых, что духовное состояние героя сопоставлено с предметным миром романа. Описание НВК в изображенном мире играет двойную роль: указать на духовное состояние героя и способствовать его духовной перемене. Раскольников после убийства погружается в состояние духовной (теологической) смерти и лишается способности общаться. Единственная коммуникация, на  которую он способен, это автокомунникация: сны, «зеркальные интеракции». Предчувствия истины (ложность собственных убеждений) не позволяют ему покончить с собой, а главную роль на пути его духовного выздоровления играет форма НВК, названная нами «проникновенной тишиной», посредством которой герой вновь обретает утраченную им способность общаться. Автор-повествователь на протяжении романа через описания НВК изображает различные этапы духовного выздоровления Раскольникова, а конечным толчком к перемене ума (метанойя) героя является «словесная икона» в эпилоге. Это «вторжение» Абсолюта в романный мир побуждает духовную перемену героя и принуждает автора-повествователя к своеобразному унижению (кеносис), что отражается в измененном способе повествования: в эпилоге романа мы уже не можем говорить о полифонии или монологичности, но о своеобразном синергизме, т.е. содействии человека (герой, автор-повествователь) и Абсолюта (икона). Этот «христический мимесис» Достоевского, на наш взгляд, похож на методы древнерусских богословов, которые посредством «теологии словесного образа» пытались влиять на сердце и чувства читателей/слушателей, способствовали перемене их ума.